Валаам-место известное и почитаемое многими как центр русской духовной культуры. История монастыря, расположенного на острове, начинается с начала XV века.
Oднако, согласно преданию, еще апостол Андрей, который шел с проповедью Христовой с юга на север, добрался до архипелага и установил на Валааме каменный крест.
Остров находится посреди Ладожского озера. Суровый климат, скалистые берега, поросшие жесткой еловой порослью. И самое главное - уединенность от прочего мира.
В 1950 году Валаам открыл новую страницу своей истории — трагическую и позорную одновременно. Сюда привезли инвалидов Великой Отечественной войны.
После страшной войны на улицах советских городов оказались десятки тысяч фронтовиков-инвалидов, которые, не имея средств к существованию, перебивались случайными заработками, просили милостыню, играли на гармошках у вокзалов и на рынках.
По мнению властей, инвалиды-попрошайки портили своим видом картину приходящей в себя страны-победительницы. Поэтому в 1949 году распоряжением правительства в самых удаленных от центральных городов местах были созданы дома инвалидов. Туда стали насильственно помещать фронтовиков, устраивая облавы по дворам, подвалам и чердакам. Один из таких интернатов был создан на острове Валаам.
Недавно боевые мужики —
кому печаль поведают обрубки?
И что сказать сумеют языки,
когда ни ноги не в строю, ни руки?
Да, Валаам — вторые Соловки.
Они страданий столько повидали!
Здесь мигом вымирали старики,
Которым тридцать стукнуло
едва ли...
(Протоиерей Андрей Логвинов)
Медицинский уход был никакой. Персонал, как правило, пьянствовал. Лежачих больных часто «забывали» переворачивать, и в их пролежнях заводились черви. Но больше всего мучило людей чувство брошенности, ненужности.
Всякий, попадавший на Валаам, мгновенно осознавал: «Это все! Дальше — тупик, «тишина» в безвестной могиле на заброшенном монастырском кладбище».
Были и случаи самоубийства. Однажды инвалид ухитрился на культях рук и ног взобраться на монастырскую колокольню. Внизу его товарищи играли в домино. Он крикнул: «Ребята, поберегись!» (в таком состоянии человек подумал о других!) – перевалился через проем и полетел вниз…
В 1950-ом их привезли на Валаам около тысячи. В первую же зиму умерло несколько сот человек. Многие спились, многие жили в нечеловеческих страданиях.
Это сейчас на их могилах стоят кресты, поставленные два десятка лет назад монахами, а тогда инвалидов хоронили безымянными, под колышками и табличкой с номером. Так, как хоронили преступников. А от многих и могил не осталось — зарастала земля травой, даже холмиков не было видно, исчезало кладбище бесследно.
Так и растаяла бы память об этих искалеченных героях войны, фактически похороненных заживо, если бы не удивительный человек и замечательный художник Геннадий Михайлович Добров. Почему он решил обратиться к этой теме?
Преподаватель Художественного института, где учился Геннадий, академик Е.А. Кибрик однажды посоветовал своему бывшему ученику: «Гена, нужно найти тему, которая потрясёт общество. Вот если бы вам удалось проникнуть на остров Валаам да нарисовать там инвалидов. Я там был, всё видел, но рисовать не мог, не моя это тема. А вам желаю успеха».
«И этот остров стал для меня недосягаемой мечтой: тогда у меня не было ни денег, ни прописки. Прошло десятилетие, прежде чем мне удалось там поработать».
Летом 1974 года Г. Добров приехал на Валаам. Художник чувствовал свою особенную миссию, рисуя полузабытых героев, подвиг которых продолжался в необходимости каждый день жить без руки, без ноги, передвигаясь на костылях, на колясках, или вообще смириться с неподвижностью.
Самым страшным местом в Валаамском интернате считался бывший Никольский скит. Там содержались люди, потерявшие разум и память, а также так называемые «самовары» - инвалиды без рук и ног. Посещать Никольский скит строго запрещалось. Однако Геннадий пробрался и туда.
Там он и увидел его. Спеленутый человеческий обрубок лежал на кровати и смотрел на художника чистыми, ясными глазами… «Кто это?» — спросил Добров санитара. «Неизвестный. После ранения потерял и слух, и речь, а документов при нем не было». «Неизвестный» - так и назвал этот рисунок Добров.
Этого солдата вытащили с поля боя со страшными ранами и контузией. В госпитале ему ампутировали все конечности. Парень выжил, но с тех пор превратился в растение - потерял речь, его пеленали в одеяло, как грудного ребенка. Геннадий Добров рисовал портрет героя два дня - все это время тот, не отрываясь, смотрел на художника своими огромными ясными глазами, словно хотел о чем-то рассказать. Он так и упокоился навсегда в безымянной могиле.
Правда, позже удалось выяснить (но лишь предположительно), что это был Герой СССР лётчик Григорий Волошин. Он выжил, протаранив вражеский самолет. Выжил – и просуществовал «Неизвестным» в Валаамском интернате 29 лет.
В 1994 году объявились его родные и поставили на Игуменском кладбище, где хоронили умерших инвалидов, скромный памятник, который со временем пришел в ветхость. Остальные могилы остались безымянными, поросли травой…
Кроме «Неизвестного» Геннадий Добров нарисовал в Валаамском интернате еще несколько портретов.
«Защитник Невской Дубровки»
Пехотинец Александр Амбаров защищал осажденный Ленинград. Дважды во время ожесточенных бомбежек он оказывался заживо погребенным. Почти не надеясь увидеть его живым, товарищи откапывали воина. Подлечившись, он снова шел в бой. Свои дни окончил сосланным и заживо забытым на острове Валаам.
«Ранен при защите СССР»
Вглядимся в лицо человека с простреленной головой, обреченного на неподвижность. Лейтенант Александр Подосенов 17- летним мальчишкой добровольцем ушел на фронт. Стал офицером. Во время одной из атак ему пулей навылет пробило голову. Парализовало, не мог говорить. В интернате на острове Валаам жил все послевоенные годы неподвижно сидящим на подушках. На рисунке хорошо видны страшные отверстия - входное и выходное - в его голове.
«Возвращение с прогулки»
Разведчица Серафима Комиссарова сражалась в партизанском отряде в Белоруссии. Во время выполнения задания зимней ночью вмёрзла в болото, где её нашли только утром и буквально вырубили изо льда.
«Старый воин»
Михаил Семёнович Казатенков. Глубокой мудростью светится каждая морщинка его сурового лица. Когда художник рисовал его, солдату исполнилось 90 лет. В трех войнах довелось ему участвовать: русско-японской, Первой мировой, Великой Отечественной. И всегда он сражался храбро. В Первую мировую награждён двумя Георгиевскими крестами, за борьбу с германским фашизмом получил орден Красной Звезды и несколько медалей. Закончил свою геройскую жизнь на острове Валаам.
«Рассказ о медалях»
Рядовой Иван Забара. Глубокие морщины изрезали лицо слепца. От изуродованной руки солдата, от пальца, нащупавшего медаль «За оборону Сталинграда», невозможно отвести взгляд. «Там был ад, но мы выстояли», - сказал солдат. И его словно высеченное из камня лицо, плотно сжатые губы, ослеплённые пламенем глаза подтверждают эти скупые, но гордые слова, которые он прошептал на Валааме.
«Жизнь, прожитая честно»
Есть жизни, выделяющиеся особой чистотой, нравственностью и героизмом. Такую жизнь прожил Михаил Звездочкин. С паховой грыжей он добровольцем ушел на фронт. Был командиром артиллерийского расчёта. Войну закончил в Берлине, жизнь – на острове Валаам.
Их страшная судьба – цена нашего счастья.
Да, война — это не только Парад Победы. Это боль, слезы, страшные раны души и тела, горечь утрат и невозвратность потерь. Реальность страшнее любого самого страшного кино, полного крови и страданий.
Российский художник Геннадий Добров рисовал ветеранов такими, какими довелось их увидеть. Накинув на плечи китель с орденами, герои прошедшей войны позировали художнику, не стесняясь своих увечий, радовались вниманию и скупо делились суровой правдой, которая стала их жизнью.
Из письма Геннадия Доброва жене с острова Валаам: «Сейчас рисую портрет инвалида войны. Хожу в библиотеку, ищу в книгах ордена и медали, потому что свои он – этот типичный русский Иван — растерял, да роздал детям на игрушки. Вот где Русь несчастная! В чистом виде. Ангелы, а не люди, ни в ком ни капли лжи, души нараспашку. Приходят, рассказывают о себе. И наплачешься, и насмеёшься с ними. А песни какие поют! Я таких и не слыхал никогда»
ВАЛААМСКИЙ ГОСТЬ
Вячеслав Ананьев (Художнику Геннадию Доброву)
Листопад над землей Валаама.
Облетает задумчивый сад
интернатский. Распахнуты рамы —
инвалиды встречают закат.
Вам случилось безжалостно выжить,
половину себя потеряв.
Выше голову! Голову выше!
Появился художник в дверях!
Он берет свой снимает устало.
Он волшебный берёт карандаш.
Он рисует. Питается мало.
Он ваш брат и спаситель он ваш.
Плещет Ладога мелкой волною.
Молчаливый, он тихо встает.
Ваше горе своею виною
он, рыдая, потом назовет.
И, вгрызаясь в московские будни,
как в полярные льды ледокол,
никогда он о вас не забудет —
ни о ком!
Невольный трепет охватывает, когда смотришь на этих людей… Пусть война оставила на них свои страшные «автографы», но сколько в них достоинства, величия, удивительной душевной силы. Безногие, безрукие, слепые, они не жаловались на жизнь. В их взглядах художник запечатлел скорбь и гордость. За выполненный солдатский долг, за спасённую от врага Родину.
«Да, они уходили из жизни, ничем не потревожив нашего покоя, пока художник не решился нарушить заговор молчания, чтобы напомнить о сострадании к этим людям – обездоленным, изувеченным войной, забытым обществом…» («Смена», № 9, 1989 год)
«Понять ли нам с Вами сегодня меру беспредельного отчаяния, горя неодолимого, которое охватывало этих людей в то мгновение, когда они ступали на землю сию. В тюрьме, в страшном гулаговском лагере всегда у заключенного теплится надежда выйти оттуда, обрести свободу… Отсюда же исхода не было. Отсюда только в могилу, как приговоренному к смерти. И представьте себе, что за жизнь потекла в этих стенах. Перед мысленным взором возникают их лица, глаза, руки, их неописуемые улыбки, улыбки существ, как бы в чем-то навек провинившихся, как бы просящих за что-то прощения. Нет, это невозможно описать. При воспоминании об этом просто останавливается сердце, перехватывает дыхание и в мыслях возникает невозможная путаница, какой-то сгусток боли! (Е.Кузнецов)
В настоящее время Валаамский архипелаг передан в собственность Русской Православной Церкви. В 1992 году Борис Ельцин, приехав на остров вместе с Патриархом Алексием II, распорядился отдать его РПЦ. С тех пор Церковь занимается реставрацией монастыря и скитов, разбросанных по Валааму.
Несколько лет назад монастырь обратился с просьбой о помощи в создании мемориального памятника ветеранам-инвалидам Великой Отечественной войны, погребенным на острове. И вот теперь на кладбище у самого края лесной дороги, где еще видны холмики безымянных могил, установлена мраморная стела с именами фронтовиков и большой каменный крест.
«Никто не забыт, ничто не забыто», объявленное после войны, на обитателей Валаамского интерната не распространялось. Шестьдесят лет спустя имена и фамилии инвалидов Великой Отечественной войны, содержавшихся в Валаамском доме-интернате, наконец-то были увековечены.
10 июля 2011 года Святейший Патриарх Московский и всея Руси Кирилл возглавил церемонию открытия мемориала памяти воинов Великой Отечественной войны, проживавших и умерших на острове Валаам в доме-интернате для инвалидов. После проведения заупокойной литии патриарх встал рядом с крестом и обратился к собравшимся. Он произнес правильные и жесткие слова:
«Это был никакой не дом инвалидов, а обыкновенный лагерь… Здесь содержались люди, получившие тягчайшие увечья в Великой Отечественной войне. Многие из них не имели рук и ног, но более всего, наверное, они испытывали муки от того, что Родина, за свободу которой они отдали свое здоровье, не сочла возможным сделать ничего лучшего, как отправить их сюда, на этот холодный остров, подальше от общества победителей… Мы сегодня с большим трудом преодолеваем тяжкие последствия прошлых десятилетий. Дай Бог нам никогда больше не делать таких ошибок».
Пусть открытие этого мемориала послужит поводом ежегодного торжественного заупокойного памятования о всех тех, кто в годы Великой Отечественной войны получил увечья и кто в скорбных обстоятельствах почил здесь, на Валаамской земле.
ни о ком!